14 апреля 1944 года главврач Большеглушицкого района докладывал главному санитарному врачу Куйбышевской области о новой страшной болезни: «В первую очередь заболевают дети, много тяжело болеющих стариков. Тело больных покрывается пятнами размером с горошину, рот словно обожжён, болезнь сопровождается тошнотой и кровотечением из носоглотки». Страшная эпидемия септической ангины прошла по всем 36 районам Куйбышевской области. В разных формах переболело 57 тыс. человек. Только в одном небольшом селе Старое Якушкино Сергиевского района (в то время оно относилось к Исаклинскому) умерло 170 человек.
Об этой трагедии рассказал директор староякушкинской школы Николай Малиновский.
«В начале апреля с полей начал сходить снег, открывались остатки старого урожая. Весенний сбор колосков (за осенний можно было угодить в тюрьму) и раньше спасал сельчан от голодной смерти, - поведал Николай со слов очевидца трагедии своего родственника Степана Малиновского. - Ведь работа в колхозах вознаграждалась отметками - палочками за выполнение нормы трудодней - да небольшой натуральной платой - сельхозпродуктами. Заканчивалась третья военная весна, все запасы зерна и картошки были на исходе, а большинство семей давно перебивалось чем попало, чаще - голодали. И каждая весна начиналась для многих походами на поля. Думали - наедятся вдоволь, а там и до лета недалеко. Да и хлеба ждать было неоткуда - ещё осенью государственные амбары были вычищены - всё шло на фронт.
Предшествующую зиму снег выпал рано, зима была не очень холодной, и неубранное зерно, оставаясь в сырости, всю зиму прело, гнило и обрастало грибком, который вырабатывал токсичные вещества. Никто не мог предположить, что испечённый из этого зерна хлеб станет ядовитым. Хотя колоски были покрыты какой-то серой пеленой, никто не подумал, что это знак беды. Яд поражал гортань, носоглотку и дыхательные пути. И в конце концов люди гибли от кровотечения. В селе начался настоящий мор. Люди умирали семьями. Дошло до того, что и вырыть могилу было некому, и хоронить не в чем. Трупы заворачивали во что-нибудь и привозили на тележке на кладбище. В бывшем доме священника организовали лазарет. Но лекарств не было. Лечились, чем могли. Дед Степана Леонтий Антонов зарезал корову и поил больных кровью, а мясо раздал, чтобы поддержать силы ослабевших людей. Кто мог, делился с ними молоком, другой едой. Словом, боролись с бедой всем селом».
Пенициллина нет
Для властей эпидемия 1944 года не стала сенсацией. Случаи массового отравления людей остатками перезимовавшего на полях хлеба были и раньше. В 1942-м умерли 138 человек. В 1943 году масштабы эпидемии были шире, погибло около 400. Но уговаривать людей не собирать колоски было бесполезно. Весной весь народ был уже в полях, и число заболевших росло с каждым днём.
Несмотря на большое количество врачей, ехавших в районы из Куйбышева, победить ангину не удавалось. Люди ели до такой степени отравленный хлеб, что надежды на спасение просто не было. Насколько зерно было ядовитым? Об этом можно судить по документу, обнаруженному самарцем Шамилем Галимовым в областном госархиве. Шамиль первым начал собирать информацию о жуткой эпидемии, случившейся когда-то в наших краях. По его словам, это была рекомендация НКВД CCCР: «С собранным у колхозников заражённым зерном обращаться в соответствии с инструкцией «О порядке хранения и транспортировке ядовитых веществ».
Самым тяжелым стал май. Следом за хозяевами стала заболевать и домашняя скотина. За околицей многих сёл тогда возникли огромные скотомогильники. А из-за жары, которая стояла в этом месяце, в деревнях в безветренную погоду стоял густой трупный запах.
К катастрофе, которой стала септическая ангина, органы здравоохранения оказались не готовы. Не было возможности ни лечить, ни предупредить эпидемию. Чем тогда лечили эту болезнь, можно увидеть, прочитав письмо наркомздрава РСФСР госсанинспектору Куйбышевской области: «В ответ на вашу просьбу сообщаем, что в целях лечения и профилактики септической ангины можем выделить 200 кг никотиновой кислоты, 5 кг желатина, 20 кг стрептоцида. Пенициллина нет и не будет».
При этом всё, что было связано с эпидемией, строго засекречивалось. Даже в переписке между санитарными ведомствами. Но особенно тщательно оберегали от этой информации фронтовиков. Участник Великой Отечественной войны Юныс Гайнуллин, житель Красноярского района, впоследствии вспоминал, что летом 1944 года он получил из деревни странное письмо - его строки на треть были замазаны химическим карандашом. Только демобилизовавшись и вернувшись в родные края, солдат узнал, что скрывал от него военный цензор, - правду о страшной эпидемии.
Ветром принесло?
Злая ирония судьбы. К этому времени домой, в Куйбышевскую область, получив тяжёлые ранения и став инвалидами, с войны возвращались наши земляки. Уцелев на передовой, они находили смерть от болезни на родине.
Власти спохватились только в конце мая. 29 числа было принято решение о запрещении продажи на рынках, вокзалах, пристанях изделий из муки. Прими областная власть это распоряжение пораньше, сразу после первых смертельных случаев, многих жертв можно было бы избежать.
Спустя годы государственные историки начали искать оправдание неразумным действиям властей. Появилась легенда о немецких самолётах, которые осенью 1943 года якобы сбрасывали на поля отравляющие вещества, и это вызвало следующей весной эпидемию. В официальной прессе писали и о сильном взрыве на Чапаевском химическом заводе, отравляющие вещества с которого были вроде разнесены ветром по всей области и стали причиной смертельной болезни. Глубже в причинах трагедии никто не разбирался.
Жители села Старое Якушкино распорядились по-своему. Собрав 7 тыс. 325 руб., пять лет назад, в 2009 году, они установили памятник своим землякам, погибшим не от пуль и бомбёжек, но также ставшим жертвами той страшной войны.
Укрощали время. В Самарской области найдены следы секретной лаборатории 
Самарская область притягивает метеориты 
«Серный городок» Петра I. Что делали в Самарской области цари и их фавориты 
В начале XX века в губернии объявились пришельцы 
Из папки «Секретно». Как ловили шпионов в столице региона