Валерий Вениаминович, с чем связано угасание зрительского интереса к традиционному «ракурсовскому» формату кинопросмотра?
- С господином «торрентом» (программа для скачивания фильмов из сети Интернет. - Прим. ред.). Авторское кино сегодня перестало быть дефицитом. К нам люди ходят по привычке или те, кто совсем уж любит кино… Но киноманов не так много - в основном предпочитают приходить время от времени. Самара - уникальный город: здесь это угасание, видимо, за счёт крепких традиций происходит довольно медленно, потому что вообще-то киноклубов по стране осталось «раз-два и обчёлся».
- У кого появилась идея показывать авторские фильмы на коммерческих площадках?
- Это идея президента киноклуба «Ракурс» Михаила Куперберга. Он ищет какие-то пути выживания для «Ракурса», и вариант сотрудничества с кинотеатрами - один из таких путей. Почему бы и не попробовать? Получится - хорошо. Благодаря этому можно брать больше фильмов. Если посмотреть на октябрьскую афишу «Ракурса», там просто лавина нового кино. И есть шесть-семь названий, которые человек, любящий кино, просто не может пропустить. Это стало возможно благодаря в том числе вот этой второй площадке. Есть ещё арт-клуб «Корица», там тоже будут проходить наши показы и лекции.
- «Ракурс» всегда выступал за «кино без попкорна». В развлекательных центрах попкорн стал одним из атрибутов похода в кино.
- Тут ситуация довольно невзрачная: чтобы брать фильмы, нужны деньги. А «Ракурс» уже много лет существует как самоокупаемая организация. Но угасание интереса приводит к тому, что либо люди придут на наши фильмы с попкорном, либо всё вылетит в трубу.
- С другой стороны, в Самаре появляются новые киноклубы - «Треугольник», «Второе дыхание»… Значит, зрителям всё-таки нужно авторское кино?
- Спрос на авторское кино в городе небольшой, 200-300 человек посещают подобные клубы. Это общероссийская тенденция: у нас по стране на фильмы, например, Ларса фон Триера приходит четыре-пять тысяч зрителей. Это страшные цифры! В одном Стокгольме больше зрителей, чем во всей России.
- С чем это связано?
- У нас сейчас довольно суровая ситуация с культурными явлениями и акциями. Если мы посчитаем всех театральных зрителей, тех, кто ходит в филармонию, - вообще людей, которые способны воспринимать искусство, - их будет так мало, что вы заплачете. Мы в некотором смысле разрушили слой людей, которых интересует нечто связанное с понятиями «искусство», «красота»… Тираж хорошей книжки - несколько сотен экземпляров, и она лежит несколько лет. Через выставку, идущую месяц в галерее «Новое пространство», проходит 600 человек. Это крайне мало для полуторамиллионного города, всего полпроцента.
- Почему у нас так много снимается откровенно плохих фильмов?
- Это история про то, как жить в массовом обществе. Категория вкуса в этом обществе в принципе отсутствует или она переориентирована в каком-то другом направлении. Например, довольно много людей, которые разбираются в еде, могут даже говорить о еде часами. Но желание поговорить о чём-то ином исчезает. Это связано с тем, что каждый отдельный житель страны совершенно не озадачен вопросом «зачем жизнь?» или «есть ли красота?» И остаются вот эти полпроцента. Есть некая минимальная точка отсчёта - ну например, чтобы вести диалог, нужны два человека. Если человек один, это значит, что мы свалились за грань. Вот в ситуации с культурой мы свалились за грань. Ну и потом не надо забывать, что люди переселяются в свои планшеты, ноутбуки. Ценность мира как пространства, мира как общения резко падает. Живой человек огромному количеству людей уже не нужен: нужно, чтобы от него шло SMS-сообщение. Или 70 знаков в «Твиттере». Это даёт какую-то минимальную подпитку. Всё остальное - удел немногих. Ведь кинопросмотр - это культурная акция: вот я пришёл сегодня сюда, поговорил с несколькими людьми, после фильма мы обменяемся впечатлениями… А сейчас все сидят дома: скачал, посмотрел. Не обязательно, чтобы все смотрели кино. До XIX века не было кинематографа - и ничего, как-то жили. Кино - это прекрасное излишество. Мы должны это понимать и не навязывать его людям в качестве некой железобетонной необходимости.
- В «Ракурс» приходит очень много молодёжи. А на ваши авторские лекции об искусстве вообще приходит сплошь молодёжь. Значит, им всё-таки нужен какой-то учитель, идеал, ценности?
- Конечно, нужен. И чем дальше, тем будет нужней. Мне очень жаль сегодняшнюю молодёжь: сейчас гораздо меньше людей, которые могут им что-то рассказать. Они про себя ничего не знают: как у них голова работает, что стоит за словами «я ищу себя»…
В моё время узнать, какие читать книжки, что нужно посмотреть, а что нет, как ни странно, было проще. А сейчас где узнаешь? В Интернете? Там много кто интересно пишет. Сейчас эпоха, когда бездари и недоучки захватывают каналы распространения информации. А толковые люди прячутся. Исчезли интересные люди. Нет некой пытливой неоднозначности с этим бьющимся внутри вопросительным знаком… Мелковаты. Потому что перед этими людьми, перед молодёжью, нет никаких задач. Ну какие задачи, кроме как устроиться в жизни? Кризис смысла жизни у жителей нашей страны и у молодёжи огромный. Это просто чёрная дыра. А человек боится этой чёрной дыры, поэтому он ищет, ищет… Но везде говорят общие слова. Поэтому я думаю, что потенциальная востребованность людей культуры, философии - огромная. Просто ещё не созрела историческая ситуация.
Николай Бурляев: Русь преступно поделили три иуды славянского мира 
Освободиться от наркозависимости трудно, но возможно 
Жизнь после праздника. Самарцев учат справляться с кризисом 
Алёна Лочехина: «Старость и радость в нашей стране несовместимы» 
Самарский физик разгадал самую сакральную тайну мозга