Они росли через два двора друг от друга в небольшой деревне Кашуровка в Пензенской области. Вместе шлёпали по лужам, играли в прятки, бегали на речку и в лес - в общем, жили, как все деревенские ребятишки. И лишь когда война разлучила их, Коля и Шура поняли, как дороги они друг другу.
«18 июня мы окончили 10-й класс, а 22-го началась война. Мы всем классом в военкомат: «Возьмите нас на фронт!» Военком нас один раз развернул, второй, потом надоели мы ему, он говорит: «Идите в райком партии», - вспоминает Александра Трынина.
В итоге в 1943 году, когда объявили набор девушек на фронт, Александра Храмова оказалась в Бакинской армии ПВО и стала наводчицей в артиллерийском батальоне. Защищая Баку от вражеских налётов, девчонки, вчерашние школьницы, не пустили ни один самолёт к нефтяной столице СССР.
«Я там была самая грамотная, поэтому приходилось крутиться за двоих. Девушек набирали отовсюду - украинки, армянки, азербайджанки… Их приходилось учить русскому языку и одновременно изучать с ними прибор. На каждой батарее работали по пять девчонок, командиром был мужчина. Мы ловили через окуляры фашистские самолёты, обрабатывали данные: куда летят, как, в какую сторону, на какой высоте, с какой скоростью. А зенитчики, учитывая это, открывали огонь, чтобы не допустить противника до нефтяных районов. У нас не было задачи сбивать самолёты. Задача была - вообще не подпускать их к нефтяной столице. И мы справились. 17-летние девчонки спасли Баку», - рассказывает зенитчица.
В живых осталось четверо
Николай начал воевать раньше подруги - в ноябре 1941-го.
«Я работал на Сталинградском тракторном заводе и имел «бронь« от армии. Но сам рвался на фронт, ведь я всю жизнь хотел быть военным медиком! Тут как раз набирали курсантов в военно-медицинское училище в Баку. С завода меня отпустили, я прошёл отбор и стал учиться на медика. Но недоучился - армии срочно нужны были люди. Из нас сформировали бригаду - 2,5 тыс. человек - и отправили на фронт», - вспоминает Николай Трынин.
34-ю отдельную стрелковую бригаду морской пехоты послали на Северный Кавказ - защищать города Орджоникидзе, Махачкалу, село Гизель. Из медика Николаю пришлось переквалифицироваться в бронебойщика.
«Противотанковое ружьё - это около двух метров длины, 20 килограммов чистого веса, внутри снаряд размером с шариковую ручку. До сих пор помню, как мы с напарником первый раз подбили неприятеля. Заняли позицию, смотрим - идут пять танков. Потом четыре повернули налево, а пятый всё шёл прямо на нас. И мы подбили его на расстоянии примерно 80 метров. Заглянули внутрь - а там полно детской одежды! Откуда немцы её взяли, куда везли - так и осталось загадкой», - рассказывает ветеран.
По сей день Николай не может забыть ещё один эпизод. 7 ноября 1942-го на советскую армию начали наступать танковые войска и мотопехота генерала Клейста. Рота, в которой служил Трынин, состояла из двух взводов. И в ночь перед наступлением один взвод дежурил, а второй отдыхал.
- Утром в 10 часов началась эта самая тяжёлая на моей памяти битва. Когда мы вернулись к своим, то напротив наших позиций увидели 10 подбитых танков. А из 19 человек того взвода в живых осталось четверо.
Хватит гонять бумагу
В дыму сражений, под обстрелами, среди крови, пыли и грязи измученные солдаты умудрялись сохранить в самых потаённых уголочках души память о дорогих людях. Иначе ради чего, ради кого было воевать? Коля воевал ради Шуры. И в редкую свободную минутку обязательно писал подруге детства несколько строк.
Она сохранила все его письма. «Здравствуй, Шура! Прими мой пламенный красноармейский привет и крепкое рукопожатие…» «В эти дни я почти сиюминутно вспоминал тебя, Серёжку и многих других друзей, которые разбросаны по стране…» «Смотрю на твоё фото, и кажется, ты вместе со мной, здесь, только молчишь…» Такие невинные, дружеские письма с первыми проблесками зарождающегося чувства посылал любимой Николай.
После войны он продолжил учиться на медика. Мечта сбылась: выпускника Трынина направили служить военным фельдшером на подводную лодку в Советскую Гавань. Переписка молодых людей продолжалась. Через год с замиранием сердца Александра прочитала решительные строчки: «Хватит гонять бумагу туда-сюда! Выходи за меня замуж».
Как тут было не согласиться? В Куйбышеве в ноябре 1946-го они и сыграли свадьбу. В семье до сих пор хранится Шурочкино подвенечное платье, сшитое из парашютного шёлка. Трынины уже отметили золотую, изумрудную, бриллиантовую свадьбы, воспитали сына, двух внучек и теперь нянчат правнучку. Через год, если здоровье не подведёт, сыграют годовщину, до которой доживают не многие пары - Благодатную свадьбу.
- И ни одной ссоры, ни одного ругательства за все эти годы. Даже «дура» и «дурак» мы ни разу в жизни не говорили друг другу. Его - моё, моё - его, и никаких раздоров, - заканчивает рассказ Александра Ивановна.