медалями, не всех встречали с цветами и оркестром. Не всех ждала Родина.
Вкус пареной тыквы
«С 1955-го по 1964 год наша многодетная семья во главе с отцом, инвалидом войны, жила в бараке в посёлке Алексеевка. Через стенку жил бывший красноармеец, бывший немецкий военнопленный и бывший сталинский зек Сергей Имуков. Дядя Серёжа всегда приходил в гости с рыбой для моих младших братьев и сестёр. Глядел с тоской своими синими глазами на нас, детей, и молчал. Учил меня как старшего в семье сено косить, рыбу с острогой ловить. Учил тыкву сажать. Я ему всегда говорил: «Давай арбузы, они сладкие». «Арбузом сыт не будешь, Вовка, да и сроку им месяц- полтора, а опосля они сгниют. Да и караулить их надо, упрут, кругом все голодные. А тыкву не упрут, её никто не возьмёт, и пинать не будут, ноги отобьют о наши тыквы! А семечки? Язык проглотишь», - отвечал дядя Серёжа. И поздней осенью катил я со своими братьями к жилому бараку тыквы, которые поднять мы вчетвером не могли. И всю зиму пареная тыква и картошка были главной едой у нас в доме. Жаль, что мои дети и внуки не знают вкуса пареной тыквы. Никогда не рассказывал дядя Серёжа о своём прошлом. Об этом я узнал намного позднее из его личного дела, будучи уже областным депутатом и работая первым замглавы районной администрации… В жаркие августовские дни 1990 года меня пригласили для опознания человека или того, что осталось от человека. Дядя Серёжа умер в сарае примерно две недели назад, и никто не спохватился, не искал его. Да и искать-то было некому. У него не было близких родственников, все они отреклись от «врага народа»…
Четыре дня свободы
В июле 1941 года Исаклинским военкоматом был призван двадцатидвухлетний рядовой Сергей Имуков. 6 августа под Смоленском воинский эшелон, в котором находился Сергей, попал под бомбёжку. Бежали молодые красноармейцы без оружия, которое не получили, от горящего эшелона, ища спасения и укрытия. Веря предсказанию, что снаряд не попадает два раза в одно место, набилось молодых бойцов в одну воронку аж восемь человек. Но судьба распорядилась иначе. Очередной танковый снаряд накрыл именно эту воронку. Только двоих, полуживых и контуженных, вытащили немецкие солдаты. Одним был красноармеец Имуков. Два года плена в фашистском концлагере подо Львовом. В конце 1943 года - побег. Девять суток добирался к своим. Но перед самым переходом линии фронта был схвачен полицаями. «Западенцы» травили собаками. С двенадцатью рваными ранами был доставлен в концлагерь. Чудом выжил. Начало апреля 1945 года, побег из концлагеря восточной Польши. Ночью в ледоход переплыл польскую реку Вислу сорокакилограммовый русский скелет, который представился «своим русским» и упал на руки советских солдат на другом берегу. Четыре дня его отпаивали и откармливали бойцы Первого Белорусского фронта. Четыре дня свободы. Потом вызов в СМЕРШ и… через две недели бывшего красноармейца как «немецкого шпиона» выгружали в Охтлаге за Полярным кругом. Девять лет сталинских лагерей на лесоповале, где, чтобы выжить, нужно было спилить и заготовить шесть кубов леса в день на одного зека. Как выжил - один бог знает…
Родина стала мачехой
Опознать человека в таком состоянии было трудно. Но синие с тоской глаза дяди Серёжи не могли меня обмануть. Уложили мы с братом это дорогое нам тело в ящик и никак не могли закрыть эти глаза. Они не закрывались. Хоронили его пять человек. Не было представителей администрации. Не было представителей военкомата, не было представителей ветеранов. Хоронили человека, который исполнил свой долг и пошёл защищать свою родину, как бомжа. Человека, который ни разу не выстрелил, никого не убил, а только рвался на свою родину. Родину, которая стала для него мачехой. До сих пор я не могу найти ответ на вопрос: «Кто он, Сергей Имуков - красногвардеец? Защитник своей родины и участник той страшной войны? Или он - враг народа?». И смотрят на меня с укором синие дяди Серёжины глаза…»
Все вернемся к тебе
Именно Владимир Иванович Кривобоков, житель села Алексеевка, рассказавший нам эту щемящую душу историю, двадцать лет назад вместе с местным библиотекарем Ниной Косаревой впервые написал в местной газете о других своих земляках, таких же рядовых России, как и дядя Серёжа, - семье Володичкиных. Ни военкоматы, ни администрация не принимали эту историю всерьёз. Но спустя три года благодаря помощи многих сельчан памятник Матери стоял на Алексеевском крутояре, на родной улице, где жила когда-то большая и дружная семья. Сейчас об этом мемориале и истории большой семьи знают уже больше двухсот тысяч человек - столько людей посетило памятник с 1995 года. Одного за другим, начиная с третьего дня войны, отправляла Прасковья Еремеевна на фронт своих сыновей. С младшим своим сыном, Николаем, она даже не попрощалась перед его отправкой на войну.
Он заканчивал действительную службу в Забайкалье, его уже ждали домой, но он отправился на фронт, не попав в родную деревню. Проезжая родные места, только и выкинул из окна теплушки свёрнутую трубочкой записку: «Мама, родная мама. Не тужи, не горюй. Не переживай. Едем на фронт. Разобьём фашистов и все вернёмся к тебе. Жди. Твой Колька». Николай, как и Василий, Фёдор, Александр, погиб на полях сражений. Не дождавшись известий от младших детей, умерла мать. Андрей и Михаил сгинули без вести. Иван и Пётр умерли от ран уже после войны. Константин пережил всех своих братьев и умер в 1986 году, тридцать лет проведя в больнице. Именно его долгая жизнь стала живым памятником мукам и ранам войны. Интервью с Владимиром Ивановичем Кривобоковым, который представит на страницах газеты свою новую книгу «История Междуречья», читайте в одном из следующих номеров «АиФ-Самара».
Говорить о войне Антонина Михайловна начала два года назад 
Школьники Тольятти создали музей отваги