Первый дом Субботиных на Казанской, 3 был построен в середине 50-х годов XX века по образцовому (типовому) проекту. И только 2 марта 1861 года Екатерина Васильевна Субботина (жена Семена Устиновича Субботина, купца первой гильдии, бывшего приказчика Муромского купца Зазыкина) подала прошение в строительное отделение Самарского губернского правления об изменении лицевого фасада со двора её существующего уже каменного дома (в той же образцовой манере), а также о возведении во дворе пристроя, о перестройке каменной домовой кухни, а вместо старого деревянного уважаемая Екатерина Васильевна испрашивала разрешение построить каменный хозяйственный амбар и другие нежилые подсобные службы.
В марте, предъявив чертежи, она получила положенное разрешение. (Центральный государственный архив Самарской области. Ф.1. Оп. 12. Д. 826). Некоторые хозяйственные строения Субботиных сдавались под магазины Немцева и Шубина в 60-х годах XIX века. Нужно отметить, что Семен Устинович нажил немалый капитал на махинациях с зерном. После его смерти в 1876 году сын Петр Семенович Субботин и внук Андрей Андреевич (от второго умершего сына Андрея Семеновича) смогли создать известный торговый дом «Семен Субботин, сын и внук», который занимался продажей зерна с собственных земель в Бузулукском, Ставропольском и Новоузенском уездах, а также перепродажей высококлассной пшеницы. Семейство Субботиных в 1870 – 1880-х годах находилось на самом взлете своего благосостояния.
Пароходы и баржи, только очнувшись ото льда реки Самары, уходили к Рыбинской бирже самыми первыми и приходили туда первыми с самым дорогим и лучшим субботинским зерном – белотуркой, дающим в сечении, так называемый, «леденец». На Рыбинской зерновой бирже даже говорили: «Вот уйдут субботинские баржи, тогда цена и упадет». Торговый дом Субботиных владел пятью пароходами и сорока хлебными баржами. В 1879 году П. С. Субботин возвел паровую мельницу за рекой Самарой (в советское время мельзавод № 2), а в 1884 году построил известную всем паровую мельницу близ Жигулевского пивоваренного завода и даже успел войти в совет директоров самого пивоваренного завода. Несмотря на огромные траты в 1870-1880-х годах на расширение производства и благотворительность, Петр Семенович задумался о постройке особняка, достойного его положению состоятельного и уважаемого купца (а с 1883 года и городского головы).
Здание по образцовому проекту на Казанской было снесено и в 1878 – 1881 годах началось строительство особняка в стиле неоренессанс. В журнале «Зодчий» в 1877 году был объявлен конкурс. Первую премию получил известный петербургский и модный тогда архитектор В. А. Шретер, премии без права постройки получили архитекторы Леонов, Меллин и Пщолко. В начале июля 1878 года самарский купец первой гильдии достопочтенный Петр Семенович Субботин подал прошение на строительство на участке в 3 квартале 1 части Самары (Казанская, 3) каменных служб. 10 июля он получил разрешение, хотя проект по каким-то причинам был ему возвращен (Центральный государственный архив Самарской области. Ф. 153 Оп. 38 Д. 317). Разрешение и чертежи на постройку самого дома-особняка по улице Казанской (А. Толстого, 3) по проекту Виктора Александровича Шретера в 1878 – 1881 годах, к сожалению, так и не были найдены в Самарском государственном архиве. Однако проект В. А. Шретера был напечатан в столичном журнале «Зодчий», а также вместе с другими конкурсными проектами дома-особняка П. С. Субботина помещен в знаменитую и объёмную «Архитектурную энциклопедию второй половины XIX века» Барановского.
Конкурсный проект дома Субботиных на Казанской улице (ул. А. Толстого, 3). Автор академик В. Шретер, 1878 год. Проект осуществлен.
Эти замечательные конкурсные архитектурные проекты дома Субботиных были нам любезно предоставлены самарским исследователем и коллегой Арменом Арутюновым. Исследователь Сапожникова писала: «По своему декоративному решению фасадов особняк напоминал флорентийское палаццо XIX века.
Композиция главного фасада строго симметрична, боковые части фланкированы небольшими ризолетами. Строгость отделки смягчается вкраплениями декоративных вставок и лепным фризом». Большинство зданий Шретера 70-80-х годов XIX века были выполнены с намеком на итальянские палаццо. Многие известные петербургские ученые, в том числе Никитина, полагают, что данная манера В. А. Шретера была навеяна путешествием архитектора по Италии. Красный крупный германский кирпич был специально доставлен для постройки в Самару (хотя позже был заштукатурен новыми владельцами, в частности Антоном Шихобаловым). Сам Шретер не контролировал строительство, но передал надзорную функцию губернскому архитектору, а также незабвенному Николаю Ивановичу де Рошефору (возможно именно поэтому Рошефора, автора старого железнодорожного вокзала некоторые «историки» иногда считают соавтором особняка Субботиных). Кстати, в Самаре Шретер участвовал и в конкурсе на постройку особняка пивовара Дунаева в 1879 году (ныне одно из зданий городской администрации), хотя получил только вторую премию. У Шретера, по данным Никитиной, в период с 1877 по 1879 годы осуществилось более 20 проектов, а сам мастер из-за загруженности работой даже не успел вовремя сдать проект театра в Тифлисе на звание профессора архитектуры в 1878 году… Парадная мраморная лестница особняка Субботиных, зал и столовая в стиле Возрождения и, как ни странно, русского стиля поражала любого гостя. На первом этаже находилась контора торгового дома Субботиных, а на втором этаже покои Андрея Субботина, его жены Елизаветы и их детей, а также рабочий кабинет, отделанный красным деревом и мрамором, и спальня Петра Семеновича. По периметру здания, в некотором отдалении находились амбары, дальше пристани. Там кипела работа, а чуть на возвышении вырастал чудесный особняк Субботиных, и будто говорил всем: «Знайте, кто здесь Хозяин». Можно сказать, что социальная субординация была соблюдена даже в архитектурном ландшафте. Только позже к середине 1880-х годов вокруг особняка выросли другие каменные купеческие и дворянские дома...
«Дом губернатора» и магазин «Коньяк Шустова»
Вскоре у торгового дома «Семен Субботин, сын и внук» дела пошли по нисходящей. Вероятно, это было связано с неурожаями, финансовым кризисом и судебными тяжбами с купцом Аржановым. С молотка был продан особняк Субботиных на Казанской и почти всё дело Антону Николаевичу Шихобалову в период с 1884 по 1890 годы, сам Петр Семенович Субботин уехал в Санкт-Петербург, а вернувшись, умер 5 сентября 1899 года от воспаления легких. Долго ходили слухи о самоубийстве Петра Семеновича, возбужденные некоторыми самарцами, а также знаменитыми записками (воспоминаниями) вице-губернатора Ивана Францевича Кошко, но были успешно развенчаны исследователями Г. Алексушиным и О. Московским. П. С. Субботин был отпет в Казанском соборе, попечителем которого являлся, и торжественно захоронен на православном кладбище. Пострадал и компаньон, будущий потомственный почетный гражданин города, племянник Андрей Андреевич Субботин, капиталы которого уменьшились, и ему пришлось перейти в купцы второй гильдии.
К слову, Андрей Субботин не бедствовал, благодаря капиталам жены, которая имела в Самаре шесть доходных домов и 30 000 десятин земли в Бузулукском уезде, а также мельницу за Самаркой, которая осталась от Петра Семеновича Субботина. Новые хозяева купцы Шихобаловы сдавали бывший субботинский особняк разным предприятиям, в том числе под фирменный магазин, склад и контору местного отделения коньячно-водочного магната Шустова. С 1906 по 1910 годы Шихобаловы сдали особняк под резиденцию самарских губернаторов Засядько, И. Л. Блока (родственника великого поэта) и В. В. Якунина. Именно поэтому данный особняк до сих пор называют в литературе «Дом губернатора». Засядько, заселившись в новый особняк, уже через месяц был снят (переведен) с высокой должности самарского губернатора. Следующим губернатором стал Иван Львович Блок, который расположился в особняке так: первые два этажа отводились под присутствие и канцелярию, третий (чердачный) был предназначен для обслуживающего персонала. Этого нового обитателя дома на Казанской, 3 ждала страшная смерть. Революционные настроения, бродившие по городу Самаре и губернии, Блок старался всячески подавлять, чем вызывал негодование некоторых жителей с крайне радикальными взглядами.
В помощь Блоку Столыпин назначил вице-губернатора Ивана Францевича Кошко, опытного политика и хозяйственника. В воспоминаниях Кошко сохранилось описание Блока: «…человек лет под 50, со свежим лицом, обрамленным порядочно седой бородой. Волосы тоже с сединой, серого цвета, зачесанные назад, а шевелюра обильная, никакого признака лысины. Одет он был в китель суровой английской рогожи, с орденом на шее. Замечались выхоленные руки с тщательно блиставшими розовыми слегка заостренными ногтями. Впечатление очень симпатичное, хотя лицо усталое и неподвижно серьезное». Кошко тоже был далеко неординарной личностью. Нелегальная пресса писала о нем совершенно точно: «Подмечает любой расстрой, будто художник, а чует все как собака». При знакомстве, из слов Ивана Львовича, Кошко понял, что положение в городе и губернии крайне не спокойное, и до января 1907 года ходил с пистолетом «Браунинг» в кармане.
В свою очередь Блок настроил против себя всех, снял с должности огромное количество высоких и среднего звена чиновников. Строго следил за цензурой. В разговоре с Кошко он как-то заметил: «…рискуешь жизнью, треплешь до изнеможения нервы для поддержания спокойствия, чтобы люди могли жить по-человечески, и что же повсюду встречаешь? Не только нет тебе никакой поддержки, а на каждом шагу до тебя доходит одно осуждение; едешь по городу и ловишь взгляды, полные ненависти, точно ты какой-нибудь изверг, пьющий человеческую кровь». В июне 1906 года на областном съезде партии эсеров И. Л. Блоку вынесли смертный приговор. Жребий привести приговор в исполнение выпал столяру Гришке Фролову. Мягким июльским вечером губернатор задержался с работы на час. Разбирали дело о крупных хищениях на Новобуянском спиртзаводе. Только к семи вечера его экипаж оказался на углу улиц Вознесенской и Воскресенской (Степана Разина / Пионерская).
Дом Субботиных-Шихобаловых («Дом губернатора»)
Григорий Фролов после поворота экипажа подошел шагов на восемь и с плеча бросил бомбу в ноги губернатору. Иван Блок был фактически разорван на куски, – бомба была начинена мелкими гвоздями. Почти сразу прибыв на место убийства, вице-губернатор Кошко, с трудом организовав оцепление места происшествия и работу полиции, распорядился начать поиски частей тела убитого. Кошко вспоминал: «…что-то черное, окровавленное, лежавшее в огромной луже крови у самого закругления рельсов конки. Голова была оторвана так, что осталась лишь часть нижней челюсти с клоком бороды. Вокруг не видно было кусков костей или мозга, все было разнесено в воздухе, обращено в брызги, усеявшие соседние крыши или верхние этажи домов. На крыше дома в двухстах метрах нашли вырванный глаз губернатора. Черный форменный сюртук обращен в клочья, погоны сорваны и исчезли. Кисть руки и ступня одной ноги оторваны и тоже исчезли бесследно.
Погибли лошадь, 3 плотника и 12-летний мальчик, а кучер, что удивительно, был только ранен». Бомбиста Фролова схватили. Сначала он говорил, что только «проходил мимо этим местом», но позже признался во всем. Об И. Л. Блоке написано много исторических исследований. Более подробно об убийстве Блока можно прочитать в замечательной книге Глеба Алексушина «Самарские губернаторы». Алексушин отмечал: «После убийства летом 1906 года губернатора Ивана Львовича Блока новый губернатор Владимир Васильевич Якунин посчитал долгом чести поселиться в том же доме, как бы продолжая преемственность борьбы с бунтовщиками-бомбистами». Якунин прославился многими достойными делами, пышными приемами в своем доме на Казанской, где его жена В. Ф. Якунина часто устраивала лотереи-аллегри, в которых результат становился известен сразу же после приобретения билета. Такие лотереи проводились в благотворительных целях и собирали весь свет самарского общества. Самарцы с уважением относились к строгой красоте «Дома губернатора». Говорят, что даже в двадцатых годах XX века этот особняк называли не иначе как «Дворцом». Автор: Павел ПОПОВ. Источник "ВС"
Суд отложил иск о сносе здания правления «Речника» до 12 апреля